НОВЕЙШЕЕ ИЗДАНИЕ КНИГИ М.ШЕСТОВА. Part 5

If it walks like an educator, And talks like an educator, You can bet it's  NOT  an educator.

НОВЕЙШЕЕ --
дополненное и переработанное --
ИЗДАНИЕ КНИГИ
М. ШЕСТОВА и R. ROBERTSON -- PART 5

Глава 8. Повторение - мать учения?

- Извините за некоторое "снижение стиля", но не кажется ли вам, что ваш метод наряду с абсолютно новыми элементами базируется на старом, как мир педагогическом принципе: повторение - мать учения. Повторяя на клавиатуре и устно иностранный текст, ученик его запоминает и выучивает. Но это, конечно, шутка. В вашем случае люди повторяют только правильные вещи, что и вырабатывает у них высокие профессиональные навыки. А вот, кстати, можно ли повторить ваш метод? Вы беретесь обучать вашему методу преподавателей, а, между тем, система Шестова ведь рассчитана на ваши личные качества, в том числе на непревзойденное пока никем в мире умение безошибочно работать на клавиатуре со скоростью 17 знаков в секунду.

- Мне приходилось отвечать на подобные вопросы. Поэтому, не желая повторяться вне аудиторных стен, процитирую мои недавние ответы на вопросы корреспондента одного из международных агенств. Хотя кстати, повторение, как педагогический прием я, действительно, использую и на уроках, и даже, подчас, в данной книге - для лучшего понимания основных ее тезисов.

Корр.: Михаил, когда сегодня слышишь об очередном уникуме, опрокидывающем привычные представления о человеческих возможностях, обычно следует такая реакция: проходимец, сумасшедший или гений, а часто то и другое вместе. Позволяю себе начать разговор в этой тональности, потому что доверяю оценкам, данным вашим способностям авторитетными экспертами. Я прочитал полтора десятка статей о вас в респектабельной прессе, ознакомился с вашими рекордами в Книге Гиннесса.

Шестов: Когда я сам работал журналистом, то чуть ли не каждый день встречался с людьми, которые утверждали, что они уникальны. Один якобы был в состоянии разгонять ладонями тучи, к другому прилипали металлические предметы, третий будто бы мог производить в уме математические операции в 50 раз быстрее ЭВМ, и т.д. И все эти и им подобные способности или "проявились" у них внезапно, или были врожденными.

Ничего подобного со мной не происходило. Наоборот, в определенный момент обучения в средней школе я просто вообще перестал понимать учителей и был объявлен "самым неспособным из всех неспособных". Так что в моем случае, мы имеем дело с нормальным человеком, которому в детстве беспрерывно говорили: "вы неспособны, вы не можете сдать ни один экзамен". Что меня невероятно подзадоривало и в результате тяжелейшего труда и повседневной работы над собой, без выходных и бюллетеней, я и освоил, для начала, единственное, что у меня получалось легко - написание диктантов, а затем и молниеносное редактирование различных текстов. Особенно в начале моей карьеры мой заработок зависел, да и я сам себя поставил в такие условия, от количества отредактированных в день страниц и качества моей работы, причем на текстах с любого почерка, любой тематики и сложности. Такого типа работа, т.е. переделка каждой страницы по два-три, а порой и по пять-десять раз (обещал безукоризненное качество - делать нечего, надо держать свое слово), внимательная работа над каждым словом и его значением, опрос людей, опрос экспертов и т.д., интенсивная профессиональная деятельность и привели к тому, что я создал свою систему работы и гарантированной способ передачи ее секретов другим.

Корр.: Расскажите об испытаниях, которые вы прошли в ТАСС, на "Би-Би-Си". Где еще?

Шестов: Это были не испытания, а скорее демонстрации, и лишь иногда - просто замеры скорости и качества моей работы. Проходили они в ТАСС, на "Би-Би-Си", в АПН, в различных редакциях Книги Гиннесса, учебных заведениях и т.п. Такого рода тесты мне начали предлагать сразу же после того, как я научился быстро работать на незнакомых языках. Во время такого "шоу" я показывал в деталях, как можно бегло переходить от копирования и корректирования текста на одном языке на любой другой язык. Без разминки и адаптационного периода. Используя те же биомеханически правильные движения рук и пальцев. Эти способности мне удалось развить еще в начале восьмидесятых, когда мне довелось работать над редактированием диссертаций, в которых, например, часто встречались параллельные тексты: цитата из произведения Бернарда Шоу и пояснения к ней, затем - перевод и пояснения к последнему. Ведь будущие лингвисты, кандидаты и доктора наук, именно таким способом, пытались донести свои мысли до коллег-специалистов. Сначала я просто безупречно копировал тексты диссертаций, но по мере того, как многие грамматические структуры и слова попадались мне многократно, мой мозг и мышечная память пальцев стали как бы сами по себе все более и более свободно различать "что такое хорошо и что такое плохо". То есть, как ни странно (а у многих людей, просто копирующих тексты, никаких профессиональных качеств редактора-корректора обычно не вырабатывается и в течение жизни), копирование грамотных текстов на иностранных языках, помогло мне заложить прочную базу изучения системы правописания и синтаксиса, которую я позже использовал для облегчения процесса изучения устных форм языков, говорить на которых я во время первых демонстраций еще не умел. Известность ко мне пришла после встречи с коллективом ТАСС, которая и привела к появлению первой статьи о моей системе. Я был приглашен в ТАСС группой корреспондентов. Началось все с того, что политический обозреватель редакции Виктор Владимирович Пономарев узнал от руководителей Главка по внедрению Госкомитета по информатике СССР (а осенью 1987 года я проводил, по их инициативе, немало профессиональных встреч и бесед со специалистами на тему: "Как быстро научить народ элементарным навыкам работы на компьютере"), что студент заочного отделения факультета журналистики Шестов, в состоянии редактировать текст на сумасшедшей скорости и практически на любом европейском языке, и просто в это не поверил.

Меня обступили со всех сторон, предложили откорректировать различные свежие тексты (новости) c телетайпной ленты на чешском (ни слова правильно вслух до сих пор произнести не могу - не было времени и необходимости учить устную форму этого языка), немецком (в то время не мог произнести ни слова), на французском, естественно, с кучей журналистских опечаток, спровоцированных оперативностью передаваемых из-за рубежа материалов. Я сел к телетайпу с экраном и, считывая с ленты, отредактировал несколько гарантированно незнакомых текстов. Исправил в них множество ошибок. Я, конечно, не имею в виду, что мне удалось мгновенно трансформировать их из официально-бюрократических в прозу или поэзию на уровне Пушкина, Набокова или О'Генри. Мне даже не потребовалось пытаться одновременно вспоминать точные значения каждого слова. Для меня такого рода работа выглядела крайне просто и естественно, поскольку до этого я работал с базовой лексикой данных языков, с грамотно составленными параллельными текстами, даже не произнося слова вслух, а просто их копируя - механически. Вот эта механическая работа над чужими диссертациями и выработала в пальцах и памяти необычный файл/архив: я помню как каждое слово или предложение в целом должно выглядеть. Иными словами, к этому времени у меня выработалась своего рода абсолютная грамотность по отношению к любой знакомой письменной форме языка. Что и помогло мне продемонстрировать редактирование новых текстов (для журналистов - новых, для меня - старых, потому что я, пропуская через пальцы базовые две-три тысячи слов на каждом из европейских языков, запомнил их спелленг, а у коллег память не сохранила ничего) на предложенных мне трех языках. Вернее - на четырех, чуть не забыл упомянуть о родном. Это и произвело большое впечатление на работников ТАСС. Я, как уникум - всех весьма озадачил.

Вторая часть демонстрации заключалась в принародном обучении самого неспособного, по утверждению коллег, корреспондента агенства качественной скоростной работе на клавиатуре компьютера в течение нескольких часов... На Би-Би-Си я демонстрировал безошибочную работу с символами в течение пяти минут в присутствии основателя и главного редактора Книги Гиннесса, г-на Норриса МакУотера. Пять минут переснимал информацию под "надзором" четырнадцати постоянно работающих телевизионных камер, в результате чего и установил абсолютный рекорд мира по вводу в компьютер символьной информации. Расшифрую: работа шла с цифрами, от единицы, с пробелом между каждой из последующих, до восьмисот одного, без единой ошибки или исправления, что является, как это охарактеризовали редакторы телевидения и Гиннесса, новым международным стандартом. Поскольку цифры понятны всем, и даже в таких странах, как Япония, между иероглифами обычно употребляют стандартные арабские цифры.

Кроме того, я неоднократно демонстрировал для больших аудиторий подобного рода работу: и в национальных редакциях Книги Гиннесса, и в редакции Книги феноменальных достижений человека "Диво" (Советам экспертов). "Играл" на 27 европейских языках, с беглым переходом с одного языка на другой, с хорошим конечным качеством текстов, что ими и было классифицировано как интеллектуальные рекорды. Меня после этого даже попросили сделать последнюю вычитку нового издания Книги "Диво", а редактор "Гиннесса" предложил помощь в пропагандировании системы. Естественно, для того, чтобы работать абсолютно без ошибок, я должен очень сильно концентрироваться, иными словами, мне трудно это делать на максимальной скорости. Я могу на ней удержаться, но лишь в течение десяти минут - часа... На той нечеловеческой скорости, которая внесена в книги рекордов - под двести слов в минуту. Для сравнения. Результат победителя чемпионата мира, который проходил в 1991 году в Лас-Вегасе: сто пятьдесят восемь слов в минуту и с ошибками. Моя скорость - около ста тридцати-ста сорока слов в минуту, но на этой "пониженной" скорости я вполне успеваю редактировать текст. Я его не просто копирую - это можно сделать и "сканнером" (беда в том, что когда прибегаешь к помощи этого электронного устройства, периодически кое-какие знаки распознаются компьютером неверно, то есть, данная процедура нуждается и будет нуждаться в грамотном человеческом просмотре, занимающем в десятки раз больше времени, чем хотелось бы) - а я распознаю и правильно ввожу практически все неясные места. Если попробовать сравнить мою работу с "орудованием сканнером" и особенно с тем, сколько людей после того, как этот текст механически введен в компьютер, будут пытаться найти ошибки и не смогут обеспечить высокого конечного качества, можно прийти к выводу, что даже при копировании (я имею в виду не очень разборчивый текст) я работаю производительнее, чем сканнер, то есть, производительнее, чем электронное устройство.

Корр.: Очевидно способности вундеркинда проявились в детстве?

Шестов: Я бы не сказал, поскольку я уже об этом упомянул, косвенно, в ответе на первый вопрос. Я считался вполне способным ребенком до четвертого класса (своего мнения на этот счет у меня еще тогда не имелось), до тех пор, пока со мной занимались одни и те же преподаватели. Как только началась "учительская чехарда", новые преподаватели не смогли принять "эстафетную палочку", преемственности никакой не произошло и уже в пятом классе я скатился в троечники автоматически. Считаю, что это произошло потому, что набор терминов и фактов, и стиль подачи материала, которые стали употреблять новые преподаватели, в таких "старых" и "новых" предметах, как: физика, алгебра, химия, геометрия, английский - абсолютно не ассоциировались в моем сознании с пройденным в начальной школе, где я был абсолютным отличником по всем точным и гуманитарным дисциплинам и считался лучшим учеником. Можно сказать, что мою познавательную активность зарубили на корню. Обучение по традиционной системе, которое в дальнейшем должно было сделать меня "заложником" обычной жизненной схемы "непреемственности": школа - профтехучилище, школа - институт, институт - аспирантура, то есть изучать и изучать те же предметы, каждый раз заново, и не добиться никаких результатов, чуть не превратило меня в обычного вечного студента неудачника мученика. Но в этот момент я махнул рукой на репетиторов и стал заниматься сам. Таким образом, все что мне удалось выучить к сегодняшнему дню, пришло благодаря моей большой усидчивости, силе воли и надежде на то, что когда-то мне удастся освоить все учебные "премудрости" и довести свои знания в любой из областей до совершенства. А в школе я всегда чувствовал себя "гадким утенком". Сейчас можно сказать с определенностью: "мне успешно удалось пройти через тернии традиционной системы обучения".

Корр.: Где вы получили образование? Как складывалась ваша биография?

Шестов: Мой отец - офицер. От него я усвоил усидчивость и чувство ответственности за качество выполнения работы (в его случае - чужих приказов. В моем случае - сначала чужих, а затем - своих). Мать - заслуженный работник культуры республики - дирижер-хоровик. Композитор В.Шаинский передавал ей многие песни для первого исполнения. От нее я перенял умение работать с любым, самым неспособным человеком - насмотрелся и наслушался... В одном году я закончил среднюю и музыкальную школы, потерял год, поскольку родители переезжали из города в город, пока не осели в Кисловодске. В результате чего и возникла проблема "преемственности". Как уже говорил, я считался плохим студентом. В точных науках. У меня, к счастью, в детстве сформировалась абсолютная грамотность: в трехлетнем возрасте отец научил меня читать сложные тексты и практически одновременно качественно писать-копировать.

Я писал интересные, с точки зрения преподавателей русского языка и литературы, сочинения, причем, какого-то невиданного объема и замечательные диктанты. Проводил политинформации на международные темы: обстановка или новости из Никарагуа, Китая, Америки и т.д. Несколько лет ежедневно занимался каратэ у одного из первых учеников основателя Центральной школы Вячеслава Штурмина. Поступил на курсы военных телеграфистов, научился работать в четыре раза быстрее любого сокурсника, с безупречным качеством. Последние месяцы перед армией - работал гражданским телеграфистом - за шестерых. Набирал и корректировал телеграммы, накарябанные любым почерком, что мне весьма нравилось. Работал сверхурочно. Видимо, именно в это время, в моей голове и сформировалось неуемное желание писать, редактировать и корректировать. Я учился в армии. Это можно сравнить с обучением в спецшколе. За три месяца стал спортсменом - победил на республиканских соревнованиях по радиоспорту. Заслужил пару строчек в газете как лучший солдат-пианист. Работал помощником Начальника ракетных войск и артиллерии группы советских войск в Германии (ГСВГ), помощником начальника Карл-Маркс-Штадтского гарнизона - весьма крупного, по армейским масштабам. И там писал и редактировал в среднем от 30 до 150 страниц в день на различные темы. В это время я уже проводил мое первое экспериментальное обучение - преподавал молодым солдатам-будущим радиоспортсменам азбуку Морзе и искусство работы на различных клавиатурах.

После службы я практически сразу получил приглашение возглавить пятигорский городской клуб юных десантников-радистов, где проводил для подростков курсы каратэ и азбуки Морзе и приступил к выполнению обязанностей начальника региональной коллективной радиостанции. Той самой, члены которой осуществляли связь с Туром Хейердалом, когда он путешествовал на "Тигрисе". И вскоре ноги меня сами привели в редакцию краевой курортной газеты "Кавказская здравница", где, ознакомившись с моим умением писать и редактировать чужие тексты, мне немедленно предложили должность корреспондента. Человеку с улицы! Без образования и рекомендаций...

В следующем году я поступил на факультет журналистики МГУ. Редакция дала мне рекомендацию.Тогда же я начал сотрудничать с начальниками корпунктов АПН и газеты "Труд" по Северному Кавказу, готовил интервью с иностранными гостями, приезжавшими на отдых в наши края.

Занимаясь на факультете журналистики, причем на заочном отделении, я продолжал работать в газетах. Начал обучать сотрудников педагогических вузов редактированию и быстрому записыванию своих мыслей на родном языке. Продолжил преподавание в свободное от работы время азбуки Морзе и стенографии (к тому времени я уже освоил систему стенографии Н.Н.Соколова - по переписке). В это же время я, кстати с большим трудом (неспособный ученик!), освоил копирование и легкое корректирование текстов с любого почерка на английском. В связи с обучением в МГУ несколько месяцев в году мне доводилось жить в Москве, где я постепенно включился в работу как по окончательной доработке текстов, так и по написанию с разрозненных черновиков кандидатских и докторских диссертаций (всего, я проработал более 200) на самые различные темы. Причем, на многих языках и даже на такие экзотические темы, как "производство бюгельных зубных протезов", "влияние занятий спортивной гимнастикой на организм спортсменов", "причины возникновения инфаркта миокарда". Но, в основном, на филологические, исторические и философские. Как я научился работать на разных языках? Опять повезло. Во многих научных работах значительные отрывки текста приводились на языках первоисточников - произведений европейских авторов, а затем переводились автором каждого исследования. Работа над параллельными текстами с одновременной попыткой их проговаривания вслух и заложила основы системы Шестова по изучению иностранных языков в том виде, в котором они существуют до сих пор.

Работая в непосредственном контакте с учеными, я и получил, наряду с обучением в МГУ, как бы несколько академических образований. И не на уровне Онегина ("с ученым видом знатока, хранить молчанье в важном споре...").

Освоение основ стилистики современного русского языка свелось для меня в МГУ к проблеме запоминания лингвистических формулировок. Сотрудники факультета до сих пор помнят то время, когда Шестов не мог сдать зачет по причине незнания терминов. В эти дни у меня и сформировалась подсистема по беглому усвоению сложных заковыристых предложений-описаний правил. Все, что я сделал, причем крайне нервничая, что "и это не поможет": прочитал термины вслух, а потом - записал их десятью пальцами (до этого перечитал учебник десятки раз, но память не смогла сохранить до зачета абсолютно ничего). На экзамене язык как бы автоматически, без сучка и задоринки (чуть ли не впервые в жизни) ответил на любые вопросы известного преподавателя А.И.Кайдаловой.

Учился я, также, на различных курсах: психология, экономика, педагогика, философия, логика. В 1987 году появилось первое информационное сообщение ТАСС о сиеме Шестова (я продолжал заниматься на факультете журналистики) в газете "Советская Россия", которое вызвало такую мощную волну публикаций в других газетах, выступлений по телевидению и контактов с экспертами, известными людьми, что проблема образования для меня снялась. Я стал получать и перерабатывать информацию, как говорится, из первых рук. Не припоминаю только писем из Министерства среднего машиностроения... Большинство академиков тем или иным образом со мной пообщалось. И другие "киты". Зам. председателя Всемирного общества психологов и психиатров Е.Бойнцагер предложил поработать бесплатным консультантом моего учебного центра (в начале 1988 года, Краснопресненский райисполком выделил мне помещение на улице Герцена, у Никитских ворот, где я незамедлительно и основал независимый научно-исследовательский центр "Протайп"). Академик К.Фролов, председатель Всемирной федерации биомеханики предложил сотрудничество в его области и на международном уровне. Автор Закона о кооперации в СССР, зав. кафедрой юрфака МГУ С.Филлипов предложил основать американский центр по внедрению системы Шестова и т.д. Короче говоря, проблемы с образованием у меня закончились. Я получил десятки тысяч писем. От сотен изобретателей, народных целителей, интереснейших людей... Точно помню, что Джуна Давиташвили и Анатолий Чумак на меня не выходили. А остальные знаменитости... В 1991 году я выехал в Будапешт на чемпионат мира и с целью проведения семинара для преподавателей страны, причем, по приглашению местного отдела Ай-би-эм; затем я посетил Польшу, Францию, Германию, Швецию, после чего получил приглашение от моего коллеги - известного журналиста - открыть учебный центр в Дании. Он и организовал приглашение от респектабельной датской фирмы, которая в дальнейшем и провела все необходимые работы по открытию в Копенгагене Европейского института Шестова. Который до сих пор успешно и функционирует, под моим общим руководством. Помещение - большое, Ай-би-эм бесплатно предоставила нам современное компьютерное оборудование. Министерство народного образования Королевства проводило широкомасштабные эксперименты по проверке эффективности моей системы в сфере интеллектуального развития детей и охарактеризовало ее как наиболее эффективную из всех существующих. Сотрудничество со сферой образования не является для меня чем-то новым, в 1983-1984 годах я работал лектором Общества "Знание", проводил лекции на такие темы, как "Агрессивная сущность американского империализма" и "История китайской революции" - для взрослых, конечно, слушателей; в 1986, мне довелось выполнять функции помощника председателя Госпрофобра Российской Федерации и курировать сотни училищ (уже тогда, кое-кто признавал наличие у меня способностей методиста широкого профиля)

В 1993 году, по приглашению президента Флоридского университета, я выехал на постоянную работу в столицу Флориды, город Таллахасси. Губернатор, Mr. Lawton Chiles, довольно внимательно изучил мою систему, его пресс-директор очень много работал, организовывая семинары и публичные выступления по популяризации системы Шестова. Во Флориде мне и удалось завершить исследования по созданию универсальной системы обучения и самосовершенствования в иностранных языках. Общался с экспертами в различных областях, выезжал в другие регионы страны, установил два мировых рекорда на крупнейших компьютерных форумах в Лас-Вегасе и Атланте. В Нью-Йорк я прибыл в начале 1996 года по приглашению одной из местных школ, главным образом - для проведения экспериментального обучения и внедрения системы по улучшению грамотности письма в школах города. Здесь я также основал исследовательско-консультационный центр и провожу много лекций и семинаров. В течение последнего года я провел ряд бесплатных семинаров на тему "Как научить себя учиться", в ходе которых поделился секретами системы быстрого улучшения любого уровня английского или других иностранных языков как с соотечественниками, так и местными уроженцами. Консультирую основателя "Дня Земли" ООН Джона МакКоннелла по пути улучшения всемирной системы образования.

Корр.: Мне пришлось слышать отзывы о ваших методах таких разных людей, хоть и оба писатели, как Владимир Солоухин и Юлиан Семенов...

Шестов: По большому счету, мнения и Владимира, и Юлиана о моей работе сводились к следующему: "Нам очень нравится ваша система повышения эффективности письма на клавиатуре". Но головы у обоих писателей работали с привычной, индивидуальной, четко заданной скоростью, и им не верилось что ее можно изменить. Мне во время нескольких кратких встреч с Владимиром, например, удалось обсудить с ним основные аспекты его "творческой кухни". Он объяснил мне: "Миша, я в течение месяца обдумываю одно-два четверостишия, а затем записываю их одним пальцем, используя мою пишущую машинку, не торопясь". Я ему ответил: "Вы понимаете, речь идет не только о том, что я в состоянии ускорить Ваше записывание, того что Вы уже обдумали. Я могу с помощью весьма простых методов ускорить сам процесс обдумывания". Солоухин качал головой и говорил голосом, очень схожим с голосом Ф.Раневской: "Вы знаете, Миша, я наверное уже немного стар для экспериментов".

С Юлианом Семеновичем дело обстояло несколько иным образом. Мы познакомились с ним в Крыму на его даче в Мухолатке (у него тогда гостил Жорж Сименон) в 1986 году через два месяца после Чернобыльской трагедии. Стояла страшная жара. Я хорошо помню, с каким трудом мне удалось вскарабкаться на высоченную гору - его дача находилась недалеко от ее вершины. А в 1988 году, Юлиан Семенович, по воле судьбы, стал моим соседом. Я получил помещение на улице Герцена (недалеко от Телеграфного Агенства) в бывшей квартире номер 14, а газете Семенова "Совершенно Секретно", которую начал редактировать Артем Боровик, выделили квартиру номер 13. Что, естественно, привело к расширению возможностей для общения. Я консультировал редакцию по методам более эффективной работы с компьютерами. Юлиан Семенович заходил ко мне неоднократно, кстати, всегда в американской бейсбольной кепочке. Мы пили чай, беседовали, обмениваясь мнениями. Он к моим советам относился весьма благожелательно, хотя, в принципе, опять же я наблюдал обычную реакцию взрослого человека: "Мне нужно сначала обдумать, а как записать - это другой вопрос" (он, как и Александр Дюма, выработал привычку писать, как минимум, две странички в день, правда - двумя пальцами...). Так трудно объяснять состоявшимся людям, что стиль письма может каким-то образом ускорить и систематизировать их мыслительный процесс. Так что, в каком-то смысле, отзывы этих непохожих людей действительно очень похожи.

Корр.: А как другие люди гуманитарных занятий реагируют на ваши идеи и дела? Ведь, в некотором роде, вы олицетворяете тотальное наступление техники, механики, компьютера на человеческое в человеке.

Шестов: Люди гуманитарных занятий реагируют на мою работу весьма странно, с моей точки зрения. Именно, так как вы выразились, как-будто бы я олицетворяю в себе "наступление на человеческое". У меня несколько другая точка зрения на этот счет. Люди пытаются научить компьютер думать, мыслить... Компьютер должен помогать человеку. Когда началась эпоха компьютеризации задача, поставленная перед теми, кто разрабатывал первые компьютеры, была в принципе, "гуманная", но недалекая. Человек, по идее, должен был продолжать эволюционировать (мне, почему-то, в этом месте, всегда приходит в голову антоним - "деградировать"). Его голова должна была увеличиваться, глаза становиться больше. То есть, гуманоид должен был все больше напоминать научно-фантастический портрет инопланетянина с летающей тарелки, "потерпевшей крушение" в США, на территории Росвеллской военно-воздушной базы, летом 1947 года. Тоненькие ручки, тоненькие ножки, небольшой рост, крупная голова... И который, практически, больше никакой физической работы не выполняет, только управляет всем через компьютер. Я же, пропагандирую идею, что компьютер должен выполнять всю работу за человека, пытаюсь развить самого человека, сделать его более логичным существом, чтобы он не зависел от компьютера. Чтобы он мог, всегда, проконтролировать действия компьютера (перейти с "автопилота" на "ручное" управление звездолетом, например). По большому счету, предотвратить то, чего всегда все опасались, захвата компьютерами власти, когда-либо в будущем. Чтобы человек всегда знал как выключить компьютер из сети, если он начал становиться слишком умным и самостоятельным. Таким образом, большинство людей, особенно "гуманитарии", пытаются использовать компьютер все больше и больше, а мозг - все меньше и меньше. Тогда как я, лично, пытаюсь все сделать наоборот: развить интеллект человека любого возраста, приблизить логику людскую (и качество мышления, и качество выполнения любой работы) к компьютерной. Чтобы человек и компьютер развивались параллельно. А сейчас происходит следующее: средний интеллектуальный уровень населения (спасибо эпохе компьютеризации) падает, а люди начинают все больше и больше зависеть от компьютеров. Доходит до абсурда: люди гуманитарных профессий хотят заставить компьютер писать музыку, стихи и прозу; выполняют, с его помощью, переводы с языка на язык, удовлетворяясь их низким качеством и т.д. То есть, они вообще хотят прекратить мыслить. Это меня просто поражает.

Корр.: Знаете, я не поклонник спорта, тем более, когда это связано с большими деньгами, но я расстроился из-за проигрыша Каспарова этому электронному монстру. Каспаров стократно сильнее интеллектуально, но он обречен на поражение перед тупым холодным расчетом. Страсть, эмоции, которые всегда питали творчество, становятся препятствием?

Шестов: Страсть и эмоции, которые питают творчество, не должны становиться препятствием. Такое развитие событий тревожит меня, не меньше чем вас. Лучшие умы человечества обсуждают этот вопрос. Эта тема, как говорится, "на устах" с того самого момента, когда была изобретена первая счетно-вычислительная машина. Естественно, не тот пресловутый "шахматный компьютер", в котором сидел карлик и через систему рычагов передвигал фигурки (во времена Екатерины Великой), но первая реальная машина. Работающие люди всегда беспокоились о том, что в перспективе, электронные приспособления полностью их заменят: на автомобильном конвейере, ферме или при уборке улиц. Лет тридцать-сорок назад, люди всерьез полагали, что компьютеры очень быстро "разовьются" до такой степени, что захватят власть на планете. Эта мысль сильно перекликается с моим ответом на ваш предыдущий вопрос. Большинство людей думало, что компьютеры, к началу двадцать первого века, уже будут в состоянии это осуществить. (Да, кстати, поводы для беспокойства были, ведь человечество придумало за последние 30 лет больше, чем за предыдущие 5000!) Хочу всех успокоить. Этого не случится до тех пор, пока не будет изобретен "самосовершенствующийся искусственный интеллект" (эксперты говорят, что это случится не раньше, чем через пятьсот лет), а до тех пор - компьютеры "людьми руководить" не смогут. И уж, в любом случае, "Homo Разумный" обязан уметь контролировать "Homo Электронного". Компьютеры были изобретены человеком, для помощи человеку. "Умные машины" есть и будут, в обозримом будущем, делать то, что программисты и те специалисты, которые их создают, запланируют вменить им в обязанность. Мы, естественно, должны радоваться тому, что компьютеры становятся умнее, лучше, работают более качественно и быстро. Это сохраняет много времени и человеческих усилий, но в то же самое время, мы порой забываем, что развитие человека и человеческого интеллекта, также остается одним из решающих факторов полноценного развития прогресса. Я не открываю никаких секретов, это - не новость. Когда были изобретены машины, люди думали, что они вскоре вообще перестанут ходить пешком, многие писатели утверждали, что в результате появится очень много полных и ленивых человеческих существ. Когда были изобретены компьютеры, люди начали надеяться на то, что использование кнопки, мгновенно удаляющей с экрана любую ошибку ("back space") и "умных" редактирующих программ, замечающих и исправляющих орфографические, грамматические или интеллектуальные ошибки, позволит снизить до минимума обучение детей правилам письма. Человеческое тело, человеческий мозг получили, буквально, "добро" на ухудшение. Пожалуйста, думайте меньше, надейтесь на компьютеры! Что, как мне кажется, в некотором роде "спровоцировало" деградацию человека. Что мы можем предпринять? Мы должны брать от компьютера все, что он может дать, в то же время продолжая развивать и тело, и мозг. Тогда научно-технический прогресс и человек будут развиваться весьма гармонично. Нам не следует позволять компьютеру контролировать наши эмоции. Это - по поводу "компьютерных" стихов и т.п. Компьютер - это машина. Этим все сказано. "Это" не имеет и не должно иметь никаких человеческих эмоций в реальной жизни, разве что, в воображении создателей научно-популярных фильмов и романов. По поводу проигрыша Каспарова, у меня сформировалась четкая логическая схемка: играете с компьютером - уберите эмоции, играете с человеком - включите эмоции. Я не расстроился. Ведь люди же не пытаются организовать соревнование по скорости передвижения между человеком и автомобилем...

Корр.: Но давайте вернемся к "методу Шестова". Ведь он - продолжение вашего личного опыта, то есть обусловлен вашей психикой, волей, мотивацией. Всегда ли он применим к другой личности?

Шестов: Мой метод "родился" в борьбе и неприятии традиционных методов обучения. Я считаю себя средним человеком, который "попробовал" все традиционное, все обычное и ничему не научился (абсолютную грамотность, например, мне удалось развить самому, а формулировкам правил, меня в школе не научили). Подход тут может быть один. Я, для того, чтобы выработать свои педагогические, психологические и корректирующие поведение упражнения, направленные на "улучшение человека", проработал гораздо больше материалов, чем любой кабинетный ученый. Я работал и продолжаю работать до 18 часов в сутки. Отвечая на ваш вопрос - не всегда мой метод можно применить к другой личности. Мой метод годится только для таких как я - то есть для средних, не слишком способных, с точки зрения обычных преподавателей, учеников, одним из которых всегда был и я сам. Он подходит всем тем, кому не помогает обычная система обучения. (А, скажем, супер-одаренному вундеркинду, мой метод ни к чему - он все освоит и без меня). Повторю, "система Шестова" "родилась" от неприятия традиционных методов обучения. И каждый раз, когда я соприкасался с новым предметом - будь то стенография, азбука Морзе, восточные виды единоборств, искусство танцевать, игра на органе, пианино, аккордеоне (мне даже довелось консультировать профессора, зав.кафедрой Гнессинского училища: как обеспечить механическую безошибочность игры и беглость пальцев) - я всегда надеялся: сейчас найдется какой-то толковый учебник, и мне не придется сидеть самому, делать весь обычный "рутинный" анализ, и пытаться обучать себя, неспособного, этому виду искусства.

Увы, единственный учебник, который мне действительно реально помог, была работа французского преподавателя Глиссена по отработке движений ног при игре на органе. Очень схожая с системой Шестова. Это - все. Тогда, в середине восьмидесятых, я и задумался - почему так происходит? Почему ни один учебник мне не помогает? И постепенно понял, что все дело в том, что традиционная система обучения, за последние сто лет, не претерпела никаких изменений и рассчитана на "нетрадиционного" вундеркинда ("элитных" учеников, детей богатых родителей; тех, кого гувернантки, с университетским образованием, обучали каждый день и с утра до вечера, а размер вознаграждения определялся конкретными промежуточными результатами). А я таковым не являюсь, я - средний человек. Поверьте, создавать свою систему было нелегко, я переработал массу литературы. Мне пришлось разговаривать с профессионалами-педагогами, с рядовыми и неординарными людьми - удачниками/неудачниками. Так и родилась система Шестова, так что она не является прямым отражением только моего личного опыта, психики или мотивации. Потому что, во многих случаях, мотивации особой у меня и не было, просто была усидчивость, выработанная примитивными механическими упражнениями-повторениями. Иными словами, то что я сейчас реально делаю, по системе Шестова, направлено на "среднего человека", т.н. "неспособного" взрослого ученика. Единственное, что от него требуется - это усидчивость. Таким образом, то чему я реально обучаю, нуждается в формировании навыка "усидчивости". Да любому преподавателю необходимо обсудить с человеком, до начала обучения, что последний будет проявлять усидчивость. Другого выхода нет.

Корр.: Есть ли принципиальные различия в подходе к обучению у людей разных культур, этносов?

Шестов: Принципиальных различий нет, но есть различия "поведенческие", методического плана. Обучение американцев русскому, например, должно начинаться с подробнейшего разъяснения того, что другая культура и поведение человека-представителя "чужого" этноса могут казаться странными, иногда неприятными и, подчас, даже отвратительными - на первый взгляд, конечно. Что - просто научиться шевелить мышцами рта, производить звуки - недостаточно, то есть, надо научиться вести и ощущать себя носителем этой культуры. Нужно освоить мимику, жесты, основные фразы-связки, типа (применительно к изучению английского): "Oh, boy!" или (применительно к изучению русского): "Боже мой!" В первую очередь, необходимо освоить именно основные поведенческие отличия. Невозможно оставаться стопроцентным американцем, вести себя "как янки" и при этом утверждать: "наю русский язык!"

То есть, чтобы войти в иной язык, иную культуру, надо преодолеть отчуждение к ней, не презирать ее как чужую, даже чуждую культуру, а полюбить ее, или хотя бы признать, что она также имеет право на существование.

А манера вести себя заносчиво, как представитель "суперкультуры", в принципе, идет от слабости и неумения "перевоплощаться". По сути, от малокультурья. Кстати, русские тоже нередко ведут себя подобным образом, по отношению, например, к американцам: "А, американцы... Что там о них говорить. Они - посмотрите - и улыбаются не так, и рот открывают слишком широко, и жесты у них совсем не такие, и едят не то..." и т.д.

Корр.: С кем вам легче работать: с мужчинами, женщинами, интеллектуалами, элитой или обычными людьми?

Шестов: Легче работать с теми, кому мне удается быстро объяснить, что обучение новому навыку должно производиться с первых минут в комплексе, а не по частям. Применительно к изучению или совершенствованию в английском языке, например, все должно быть задействовано: развитие мышц рта, освоение мимики и жестов. Обучение разговорной речи должно непременно сопровождаться обучением письму. То есть, мне легче заниматься с теми, кто понимает слово обучение как изучение языка и стиля жизни, а не заказывает изучение быстрой "грязной" устной речи. Это - по большому счету. А вообще, мне проще работать с теми, кто прошел через традиционное обучение и ничему не научился. Интеллектуалы или неинтеллектуалы, простые или сложные, ко всем у меня одинаковый подход - никакой дискриминации. Я, можно сказать, люблю всех учеников - любого возраста, национальности, пола. Абсолютно всех. Таким образом, мне необходимо (и это мне хотелось бы обсудить несколько позже), чтобы человек действительно хотел пройти через комплексное обучение и знал, что его ожидает, и что от него потребует преподаватель. Мне нужна мотивация человека, обеспечивающая его присутствие в классе. Если человек захотел встретиться со мной - я считаю, что половина задачи решена. Я в состоянии весьма быстро развить, улучшить мотивацию практически любого. Главное - иметь общее желание улучшиться.

Корр.: Опишите идеального ученика, способного освоить вашу систему, я имею в виду собирательный образ.

Шестов: Это человек, которому импонирует логичность и простота моей системы. Это человек, который не пытается по ходу обучения объяснить мне, как лучше работать. Учитывая, что ни один из иностранцев, авторов интенсивных методов, так, к сожалению, и не научился хорошо говорить на языке, который он преподает, например, на английском. Во всяком случае, мне о таких специалистах ничего не известно. Даже всем известный болгарский преподаватель (не буду здесь приводить его имени) плохо говорит по-английски. Что еще... У меня существует четкая обучающая доктрина, можно назвать ее педагогической стратегией обучения. Все, что нужно делать ученику - пытаться ей точно следовать. Таким образом, человек, который пытается дать мне советы по ходу обучения, идеальным учеником являться не может. Идеальный ученик, человек который мне импонирует, это тот, кто точно выполняет то, что я ему рекомендую, от начала до конца. Иными словами, для того чтобы студент действительно освоил систему Шестова, он должен в первую очередь дисциплинировать себя. Научить себя учиться, заново! Многие взрослые, изучающие мою систему, пытаются вести себя как школьники, то есть, шалить испытывая мое терпение, есть или пить во время занятий, смеяться, нарушать элементарную дисциплину, строгое следование правилам которой и является основным из моих требований. То есть вести себя точно так, как в школе, где все "отсидели" по десять лет, а в результате или ничему не научились, или очень быстро все забыли. Таким студентам фамильярные, "дружеские" отношения с любым преподавателем, могут оказать только "медвежью услугу". Таким - не поможет никакая, самая эффективная система. Для того, чтобы дисциплинировать студента, я периодически и использую в обучении серьезные, монотонные упражнения, цель которых и основной смысл обучения письму, например - научить человека выполнять задания именно так, как его просят это делать. Никаких лазеек и шпаргалок. Мне трудно работать с человеком, который не следует точным рецептам или правильным стандартам. Поэтому, например, идеальный ученик - это тот, кто с готовностью выполняет любое рекомендованное ему упражнение. Например, я могу произвести следующий психологический опыт, который применяю только с недисциплинированными людьми. Многим это упражнение крайне не нравится (тяжело, говорят, надо концентрироваться, а мы - разучились), терпения не хватает, но по моей "методической технологии" его необходимо пройти хотя бы один раз, но от начала до конца. Приведу типичное упражнение, направленное на концентрацию внимания. Я прошу слушателей прочитать несколько страниц, причем иногда я употребляю (в целях повышения уровня восприятия) завышенную цифру, говорю: "Будем прорабатывать 25 страниц". И наблюдаю за реакцией, которая и является ответом на мой психологический тест: готов ли конкретный человек к выполнению требований преподавателя или нет. Далее: "25 страниц должно быть прочитано вами - по буквам (а не по словам!)", по схеме: с-о-б-а-к-а, с паузами между буквами. Если на лице человека проявляются любого рода негативные эмоции, и он задает мне вопрос: "Почему я должен этим заниматься", - прямым образом подвергая сомнению одну из основных составных частей моей системы обучения, - я ему отвечаю: "А теперь сделаем это же упражнение еще раз"... Таким образом, чтобы обеспечить максимальную эффективность обучения, я должен пройти с любым "трудным" студентом через такого рода психологический этюд. Естественно, не следует думать, что какие-либо из моих упражнений "ненужные" или "вредные". Например, вышеописанное упражнение, применяется мной как "одноразовая дисциплинирующая инъекция". Оно весьма полезно. С одной стороны, развивает скорость переработки буквенно-символьной ("иностранной") информации мозгом, с другой стороны, оно, естественно, "крепко" дисциплинирует любого индивидуума. Поэтому, я и называю такого рода упражнения "одноразовыми", но - "многофункциональными". А если ученик демонстрирует явное нежелание следовать моей рекомендации, например, говорит: "мне - это не нужно" или "я и без этого обойдусь", то такой ученик, в категорию "нормальных" не попадает. Обучать таких - я не берусь. Суммирую: все что нужно преподавателю и ученику, это - хорошая система и хорошая дисциплина, то есть - точное выполнение рекомендаций преподавателя. Мне непонятно и даже приводит в легкое недоумение, когда слушатель употребляет выражение: "а это упражнение я выполнять не хочу", еще и потому, что любой абитуриент, задолго до первого урока, имеет возможность и время (неделю, месяц и т.д.) на задавание вопросов и выяснение всего, "что" и "как" он будет изучать - до мельчайших подробностей. Но после того, как он приступил к обучению, он обязан выполнять все рекомендации преподавателя. Другого - просто и быть не должно, другого пути - нет.

Корр.: А каков неудачник?

Шестов: Во-первых, человек, чуть ли не с первой минуты первого урока, "механически" говорящий мне (невзирая на проведенную с ним, большую подготовительную работу): "Мне кажется", и это меня как раз, в первую очередь и не интересует, "что для моего "уровня" обучение должно проходить другим образом". В этом случае, я чувствую себя, как Яло (то есть, Оля) в "Королевстве Кривых Зеркал". Второй признак неудачника - неконтролируемое выговаривание фразы: "Я сильно устаю/устал". Правильно, первые несколько уроков воспринимаются некоторыми людьми, как "весьма утомительные" ("валяли, валяли дурака - и вдруг Шестов "заставил" серьезно поработать"), но - вспомните систему Д.Карнеги - невозможно работать в условиях, когда человек беспрерывно наводит уныние на меня и понижает "уровень энтузиазма" окружающих его коллег по обучению. Предупреждаю ведь: "думайте - что хотите", но помните, что "произнесение этого вслух - может весьма серьезно повлиять , в сторону ухудшения, как на вашу собственную, так и других студентов познавательную активность", поэтому, "пожалуйста - наслаждайтесь своими негативными эмоциями индивидуально". Мои упражнения - нельзя назвать "физическими", в повсеместно принятом значении этого слова. Но проговаривание вслух, на первых этапах обучения, действительно вызывает утомление мышц рта и к этому необходимо психологически подготовиться. Я всегда концентрирую внимание абитуриента на том, что моя система основана на быстром и безусловном развитии мышц рта по стандарту и для освоения беглой разговорной речи, слушатель должен много прочитать или произнести. Это - не секрет. Это описано во многих моих статьях, с которыми любой посетитель имеет возможность ознакомиться. Время на подготовку - неограничено. В этом ничего нового нет. В-третьих. Периодически "неудачник" автоматически выговаривает фразу, чуть ли не каждые десять минут: "Я - неспособный, до меня ничего не доходит" или "Я ничего не понимаю, чувствую что результата не будет". Причем, как на первом уроке, так и на втором, третьем, четвертом и так далее. То есть, вместо того, чтобы концентрироваться на учебном материале, такой студент дает мне "кучу" полезных советов, делится своими ощущениями. Не нужны они мне, мне все это известно. Это - нереальные ощущения, иллюзии человека-"непедагога". Или "нытик" останавливает меня в коридоре и говорит: "Вы знаете, у меня тут несколько другой случай... Я должен получить, дополнительную информацию. Вы должны мне дать "особые" упражнения". Иными словами, некоторые люди (сознательно сделавшие выбор - заниматься в группе), почему-то требуют строго индивидуального подхода. Не удалось им твердо усвоить, что система Шестова - рассчитана на "усредненного" ученика и ни по ней, ни по какой-либо другой системе, смешанное "индивидуально--групповое обучение" невозможно по заказу трансформировать в "строго индивидуальное". Кстати, индивидуальный вид обучения по моей системе требует еще большей личной дисциплинированности студента и терпения. Если человек, занимающийся в группе, начинает уставать, то индивидуальное обучение ему не подходит. В группе, при всем моем нежелании - небольшие послабления слушателям предоставляются. При индивидуальном же обучении - человек должен работать (с небольшими перерывами) в течение, как минимум 3-4 часов и произносить все звуки и слова только правильно, на 100%. Что для многих, избалованных традиционной системой, равносильно выполнению обычной армейской "боевой" задачи - разгрузить в одиночку вагон угля и сделать это до наступления рассвета. Это - очень сложная работа мышц рта, требующая четкой координации этих действий мозгом. То есть, самое сложное и воспринимаемое человеком, как "физически выматывающее", как для преподавателя, так и ученика, это - интенсивное, индивидуальное обучение. В группе же, это происходит несколько по-другому, поскольму, мне удалось выработать такой усредненный вид обучения, при котором человек, вне зависимости от уровня владения языком, проходит через, своего рода, "очистительный период". Другими словами, если человек знал больше - он по окончании курса и будет знать больше. Если студент знал меньше или ничего - в конечном результате он будет знать и уметь применять знания в том объеме, который я ему определил при собеседовании. И не более того (во многих случаях, новички усваивают больше, чем было мной обещано, но гарантий на это, я не предоставляю). То есть, речь идет о том, что все выпускники, "выводятся" мной, приблизительно на одинаковый уровень. Имеется в виду, что у тех, у кого уже имелся "грязный" английский, он подвергнется, своего рода, "чисткe" и в результате, у слушателя сформируется очищенный, улучшенный, беглый английский.

Человек-неудачник, не следует резону. Я таким, всегда вынужден повторять все ту же "прописную истину": "Ваш уровень, в силу ваших личных особенностей и проблем, традиционная система улучшить не в состоянии; поэтому, вы и обратились ко мне; по обычной схеме, на исправление неправильного, "устоявшегося" ударения в одном слове (например: научить взрослого произносить не феноМЕН, а феНОмен), или введение в активный словарный запас нового слова или выработку новой привычки - изменение обычного британского "о" в слове "not", на американское "а" (именно так эта буква, в Америке, реально произносится), многим людям не хватает и года" и т.д. И при необходимости, продолжаю разъяснять, до тех пор, пока конкретный человек это не понял: дело в том, что отдельные слова, закрепившиеся в активном словарном запасе, изменить-улучшить практически невозможно, а можно только переработать в комплексе (как это успешно и воплощается в жизнь по системе Шестова-Paris), через интенсивную работу (правильное проговаривание и письмо) c солидного размера сложным, неадаптированным текстом. По частям - это сделать невозможно. Люди, которые научились говорить по-английски бегло и некачественно (то есть, освоили "примитивный", "базовый", состоящий из 500-1000 слов, "ломаный" английский), не имеют, практически никаких шансов быстро, эффективно и с гарантией улучшить данный "уровень", причем ни в одном месте планеты (напоминаю, что любая, из известных мне, обучающих систем рассчитана на обучение новичков). Их "уровень" поддается легкому улучшению, разве что, в каких-либо реально "интенсивных" спец.школах: 7-9 часов в день, в течение шести месяцев и при гарантированном соблюдении требования: "не общаться с соотечественниками". Тогда, действительно, у человека может наступить какое-либо улучшение, но может и не наступить... "Выучить" - сегодня - несложно, а вот как сохранить эту информацию в памяти, без активного использования, никому точно, почему-то, неизвестно. Ведь, даже в дипломатических школах и на курсах разведчиков, где занимаются только языком, существует значительный отсев.

Корр.: Что может получить в результате обучения самый успешный ученик, скажем, за месяц-другой?

Шестов: Хорошо освоить все четыре основные формы владения языком: чтение, письмо, устную речь и развить, до уровня среднего "носителя языка", навык понимания сложных текстов - на слух. А теперь - более подробно. Главное, что необходимо усвоить человеку, это - беглый ухудшенный разговорный английский. Причем, "ухудшенный" правильным оброзом, не руссифицированным. То есть, хотя средний американец говорит на "ухудшенном" английском, все его понимают. Странно. Почему это происходит? Во-первых, потому, что интонация и ритм речи у него "идут" типично американские (подвидов интонации, в Северной Америке, не так уж и много - два-три). Тому, кто в США родился, научиться следовать правильному ритму и интонации, гораздо проще - чем, например, урожденцам Великобритании. Во-вторых - "абориген -- аборигена" понимает по однотипным, "штампованным" мимике и жестам. В третьих - по стилю движений рта, довольно стандартизированному (практически все звуки, особенно, гласные произносятся в Америке, более или менее однотипным образом). Носители языка понимают 60% того, что говорит собеседник, именно наблюдая за мимикой рта. Если лицо говорящего, вдруг исчезает из поля зрения слушающего - у последнего, резко снижается даже этот, вышеприведенный и уже довольно низкий, по сравнению с другими европейскими языками уровень понимания. Это - "секрет полишинеля" и не мое личное открытие. Это - всем известно и описано в работах ведущих лингвистов мира. Так, с вопросом "почему понимают?" - мы вполне разобрались. Грубо говоря, вывод напрашивается следующий: если иностранцу просто "поставить" правильную интонацию и ритм речи (вкупе с произношением) и обеспечить запоминание и активное использование базовых слов, главная задача "начального" обучения - более или менее свободное общение с местными жителями - будет успешно решена. Таким образом, нам вполне удалось разобраться с теорией: "что должно быть выучено". Все проблемы преподавателей и учеников, заключаются в неумении ответить на практический вопрос: будет ли, такого (или другого) рода, "база знаний" продуктивной и можно ли будет ее потом успешно (само)совершенствовать.

После такого введения, я разъясняю ученику, что все слова и выражения языка, невозможно выучить в течение всей жизни отдельного индивидуума; язык - "беспределен", изучать его можно и нужно всю жизнь. "Человек Понимающий", в процессе обучения по системе Шестова, безусловно понимает и "не пугается" "беспредельности" языка, то есть, естественным образом, начинает отдавать себе полный отчет в том, что в течение одного-двух месяцев, невозможно реализовать мечту: "пришла как Золушка, а ухожу как Принцесса".

Большинство преподавателей, не умеющих сформировать у ученика "работоспособное", "провоцирующее" саморазвитие, самосовершенствование уровня владения английским или другим иностранным языком, естественно рекомендует любому студенту, "не бросать занятия", "продолжать развиваться", но не объясняют, "как" и "где". Проходит две-три недели, многое из якобы "прочно заученного" выветривается из памяти ученика и он снова превращается в обычного, "неспособного" взрослого. Ну и перспектива!.. Что я понимаю под термином "обычный взрослый"? Всем хорошо известно, но "обучающейся публике" почему-то не сообщается тот факт, что у человека - носителя языка, в 25 лет заканчивается формирование словарного запаса, в первую очередь, в силу того, что он перестает имитировать окружающих вообще. Он старается не переспрашивать собеседников, когда ему что-либо не вполне понятно и таким образом, прекращает употреблять в речи, какие-либо новые термины или понятия. Взрослые все понимают, но "картинками"-образами, по мимике и жестам, и уже не в состоянии самостоятельно или даже с традиционным преподавателем серьезно ничего улучшить. Потому что, для того, чтобы улучшить, например, стиль речи, необходимо: разделить предложения-штампы, употребляющиеся-проговариваемые на очень большой скорости, на составные части, замедлить скорость проговаривания слогов и звуков, улучшить (в комплексе) качество проговаривания, используя более приемлемый стандарт их произнесения, коренным образом его изменить; а затем, планомерно, довести свою скорость речи до нормальной, прежней, привычной. Без преподавателя и правильной системы "улучшения", студент этому рецепту следовать не может. Человек же, который следовал всем рекомендациям моей системы, элементарно осваивает еще и навык искусственного изменения скорости разговора, адаптируясь под любого собеседника, с которым ему, в каждой конкретной ситуации, приходится иметь дело. Этот студент-выпускник - в состоянии самостоятельно адаптироваться к любому собеседнику и выучить необходимый набор терминов, то есть то - без чего, во многих случаях, невозможно поменять профессию или добиться повышения по службе. Вы, наверно, обращали внимание, что если человек в состоянии вести беседу с каким-то знакомым, это не вызывает у него чувства ужаса. А, при разговоре с новым собеседником, у большинства взрослых возникает, на какое-то время, пресловутый "страх речи" и становится превалирующей следующая мысль: "я не должен показаться ему смешным". Это абсолютно правильно, так оно и должно происходить. Человек, в течение первых пяти минут общения, с любым незнакомым существом, которое говорит другим голосом, в другой тональности, использует "чужую" интонацию, другую скорость речи - вынужден (вольно или невольно) пытаться адаптироваться к конкретному стилю разговора данного индивидуума. Большинство попыток использования своей "обычной" средней скорости разговора, применяемого с "домашними", в конкретной рабочей обстановке-офисе или с друзьями, к сожалению не дают желанных результатов. Поэтому я и учу следующему, чтобы человек, к концу обучения (если он выполнял все рекомендации системы Шестова-Paris), был в состоянии замедлять или убыстрять свою скорость речи, быстро адаптируясь к собеседнику, каковое качество свободно развивает у любого слушателя мое упражнение по выработке навыка свободной записи своих мыслей. Или, когда необходимо, говорить быстрее, ухудшать произношение (но по американскому, а не по "иностранному" типу), безусловно освоив правила произнесения многих, сложных, сочетаний звуков (которые, даже носители языка, не в состоянии четко выговаривать на завышенных скоростях ведения разговора). Когда я говорю "ухудшать" - я имею в виду - "ухудшать правильно", "проглатывая" то, что можно "проглотить", например звук "th" после cлова "of" или звука "z".

Человек, освоивший базовые элементы системы Шестова-Paris, четко знает: кто разговаривает на официальном, "государственном" английском, кто использует ускоренные формы (наш термин: "Lazy English") "уличного" или "генерального" видов языка; кто выговаривает слова и предложения драматически, а кто - злоупотребляет бюрократическими "заморочками". То есть, получает полное представление о современной стилистике и о том, в каких случаях, и каким образом качество ведения разговора (или письма) может ухудшаться, а когда - нет (например, при прохождении интервью, при попытке устроиться на работу). О том, какие фразы и выражения нужно употреблять в беседе с официальными лицами, представителями "правящих классов", обитателями улиц. "Образцовый ученик" получит полное представление о стилях языка, которые обычно изучаются только на факультетах журналистики или филологии американских университетов. Многие американцы, ведь даже и не слышали о понятии "стилистика"... Дети богатых и влиятельных родителей учатся говорить на улучшенном (правильно "ухудшенном" ускоренном или безупречном - замедленном) языке, что позволяет им отличить "чернь" от "себе подобных". А дети представителей рабочего класса, к сожалению, в большинстве своем, никакого представления о стилистике не имеют и могут в одном предложении, не мудрствуя лукаво, слить "sir" и "What's up?". (Классический пример из русского: "Прекрасный рыцарь низвергнулся с небес и расквасил себе морду.") Что, естественно, неприемлемо при ведении любого официального разговора: от впечатления, произведенного которым, может зависеть будущее каждого конкретного индивидуума.

Человек, который следовал всем моим рекомендациям, в том числе, качественно копировал грамматически выдержанные, как устные, так и письменные тексты, в состоянии, во время важных встреч или переговоров, вести себя как "образованный американец" -- интеллектуал, то есть, говорить медленно (как будто он "не считает минуты"), красиво и правильно. Америка, в большинстве своем, населена людьми, которые говорить могут, но к сожалению не умеют качественно отражать свои мысли на бумаге, поскольку - не как в русском или испанском - процесс изучения письменной формы языка гораздо более сложен. То, что реально произносится - прямому переносу на бумагу не подлежит (требуется перевод - от сокращенной, ускоренной формы - в грамотную, письменную. Приведу один яркий пример: реально произносится: "When'za train depart?", что на бумаге должно выглядеть следующим образом: "When does the train depart?"). Тут необходима высокая интеллектуальная подготовка, а в стране, где из десяти поступивших на примитивные компьютерные курсы, специалистом становится лишь один (не могут запомнить значение терминов и освоить навыки общения с персональным компьютером через клавиатуру и "мышь") - о массовом, эффективном преподавании стилистики и мечтать не приходится.

Ну и естественно, проходя обучение по моей системе, человек дисциплинируется - во всем. Любой "средний" студент, весьма быстро осознает: "вот, наконец-то, обучение иностранному языку ведется логично, работаю по хорошему стандарту". Вот именно такое мнение складывается у моего слушателя, для многих из них - впервые в жизни: "я в состоянии, знаю как говорить и писать правильным образом". Весьма закономерно, что такие положительные эмоции и выводы оказывают благотворное влияние на весь стиль жизни человека и на его "self-esteem". Не говоря уже о том, что у него снимается страх речи (и в родном языке), во многих случаях и заикание. Последнее - чисто "механическое" заболевание - привычка, безусловный рефлекс - который излечивается посредством правильного, замедленного, "драматического" чтения сложных текстов на родном или иностранном языке. Ученик начинает чувствовать себя более уверенно и в других жизненных ситуациях. Главное же мое кредо: "неспособных людей не бывает, а бывают неспособные преподаватели".

Корр.: А каких результатов достигнет по вашей методике малоспособный к обучению? Не наживет ли он новых комплексов, кроме потраченных зря времени и денег?

Шестов: Я всегда предоставляю "малоспособному" возможность собраться с мыслями. Пытаюсь любые проблемы обойти, следующим образом: если такой студент является или считает себя неспособным, но все-таки твердо решил пройти обучение по моей системе (высокомотивированный он или нет), все, что от него требуется - стараться следовать всем моим рекомендациям четко: от начала и до конца. И не пытаться ставить под сомнение то, что происходит в классе. Не пытаться объяснить мне - как его учить. А если выясняется, что человек психологически или физически неподготовлен к обучению, то он может взять "отпуск". При этом он не теряет денег, не наживает никаких комплексов. Находясь в "отпуске", он может поступить на другие курсы, поработать в библиотеке, собрать дополнительную информацию.

Еще, у меня встречаются ученики, которые, прямо в процессе обучения, пытаются проводить различные филологические или педагогические исследования. Вместо того, чтобы напряженно работать над собой - говорят: "У меня заикание" или "Вам мои проблемы, видимо, не совсем близки и понятны", или "Вы обучаете нас не так" и т.д. Например, дочка профессора МГУ, журналистка: четыре часа в день занималась у меня, а все остальное время "проводила исследования" на тему: "правильно ли Шестов обучает?" Естественно, никакой объективной информации на эту тему, от моих коллег, получить было абсолютно невозможно. Да и народная мудрость гласит: "Каждый кулик свое болото хвалит". (Следуя обычной логике, методы обучения поддаются сравнению только посредством проведения экспериментального обучения. Я всегда это коллегам предлагаю, но, почему-то, мало кто на это соглашается.) Эта журналистка, в результате занятий по системе Шестова-Paris, значительно улучшила свой уровень владения английским и русским (она, довольно сильно, "шепелявила"), но так и не "вычислила" разницы-"алгоритма" между тем как преподавал я и тем, что делали другие. Зря только время потеряла. Я ей пытался все популярно объяснить. К сожалению, человека который уже начал сомневаться, переубедить практически невозможно. Особенно, если такой индивид, изначально, предвзято относится к тому, что я говорю. Когда я сталкиваюсь с такими личностями, я просто не могу найти никакого логического объяснения: почему он или она попросились ко мне на обучение? Ведь, нигде бы им не позволили - ни в одном учреждении, ни в одной школе - диктовать администрации и учителям свои правила поведения. Если бы я, например, пришел бы в туристическое агенство, попросил бы сотрудника оформить мне какие-либо документы и при этом, начал бы говорить: "Вы знаете, у вас плохой почерк. Мне не нравится как вы заполнили мою анкету"... Абсурд. С такого рода клиентом, в данном случае со мной, просто никто не стал бы иметь дело!

Тут наблюдается какой-то странный псевдо-реальный перекос в оценке обстановки, который, видимо сохраняется еще со времен обучения в средней школе. Люди пытаются периодически научить меня, как лучше работать. В течение восемнадцати лет моей преподавательской деятельности проблема взаимоотношений "во время учебного процесса" всегда, как бы, "довлела" надо мной. К счастью, таких людей не так уж и много, не более 5-10% от числа приобретающих мои материалы для самообучения и принимающих участие в моих практических консультациях, в ходе которых разъясняется, как ими пользоваться. И, таким образом, периодически, вместо того, чтобы концентрироваться на обучении, мне приходится заниматься вопросами психологического регулирования обстановки в классе.

Чтобы обучение проходило наиболее эффективно - никакого обсуждения эффективности любого метода, ни на уроке, ни в перерывах происходить не должно. Если человек не понимает, в чем разница между методами, такого рода информация должна быть включена в учебный материал, и чтобы любой желающий мог бы с ней ознакомиться до и после занятий. Если студенту хочется "пойти и что-то прочитать" или "проверить - прав ли Шестов?"; получить какую-то дополнительную информацию, сравнить, выработать свою "дилетантскую" точку зрения - нет проблем! Пусть берет "отпуск" и занимается этими исследованиями серьезно, "в отрыве от обучения". По завершении "расследования", ему должна быть предоставлена возможность вернуться в класс и продолжать нормально заниматься. Обсуждение преподавателя и его методов, непосредственно в ходе учебного процесса - ни в какие рамки не укладывается!

Корр.: Сколь вы не интеллигентны и доброжелательны, я вас побаиваюсь, наверно, это естественная реакция на то, что умом и опытом не охватишь. Я себя тоже считаю рекордсменом - в области полной неспособности иметь дело с техникой. Или вы и с такими имели дело?

Шестов: Человек средних лет, который никогда не сталкивался с необходимостью научиться взаимодействию с компьютером или так и не научился водить машину, не говоря уже о танке, как правило, имеет чисто психологические проблемы-барьеры, и страх перед изучением нового, которые я научился успешно преодолевать. Понимание того, что правильная педагогическая система обучения новому моторно--двигательно--интеллектуальному комплексу рефлексов, является однотипной для любых видов деятельности человека, пришло ко мне после того, как в Санкт-Петербурге я встретился с кандидатом психологических наук Г.Зимичевым, моим "интенсивным" коллегой, который (поэтому я и употребил выше слово "танк") проводил три курса: обучение английскому и другим иностранным языкам, машинописи и вождению танка. Очень странно, на первый взгляд, но вполне логично. Потому, что и первое, и второе и третье, базируется на необходимости формирования у индивидуума новых двигательно-моторных навыков. Взрослый, который не научился водить машину, к процессу освоения данного навыка относится весьма скептически, со своего рода, "суеверным" ужасом. "Я - не смогу!" Естественно, если такая мысль овладеет его сознанием - он действительно "не сможет". У такого человека, еще свежи в памяти занятия ("устные", "монологового плана" лекции учителей) в средней школе, где ничего запомнить было невозможно, но учебный процесс выглядел вполне "научно" и "убедительно", а в результате, "на ветер" были "выброшены" десять лет жизни. А основная мысль, пронизывающая сознание большинства учеников, была: именно я - "тупой", а учителя - "вумные как вутки". А у взрослых - времени нет. Да и тем более, взрослый воспринимает объяснения "на слух" очень плохо, "со скрипом". Такого рода "неспособному", нужно помочь - как-то по-другому. В вашем конкретном случае, при обучении работе на компьютере, я бы использовал следующий педагогический "этюд". (Читать вслух текст учебника - все преподаватели умеют, а "заставить" запомнить и применить на практике - единицы). Я бы вам показал весь комплекс работы, как я и делаю при обучении машинописи или знаков американской транскрипции (все клавиши, знаки и "стандартные" движения мышц рта) весьма "бегло", буквально "демонстрируя все имеющееся в наличии". То есть, сделал бы обзор. [в процессе такого обзора, участвует и обычное замедленное, "осторожное" восприятие нового, что традиционно называют "сознательным осмыслением", и убыстренное - мозг "знакомится с материалом", не сигнализируя, что все "понял", но как бы "записывая" все увиденное, что называют "обучением, через воздействие на подсознание". В результате чего, снимается "страх перед постижением нового".] Показал бы все самое сложное - но "бегло". Это - моя обычная схема обучения новому моторно-двигательному или интеллектуальному навыку. Если, в результате такого "обзора", из поля зрения выпала какая-то важная операция (которую учащийся сам, читая учебник, понять не в состоянии), о которой я, предположим, забыл, например какая-то, постоянно появляющаяся на экране, функция/операция of the "word-processing"; то у него - до тех пор пока это не разъяснено, у моего подопечного остается некий "ужас". Разъясню. Некоторые преподаватели (по привычке или даже "нарочно") таким образом и работают, оставляя какие-то важные моменты необъясненными. Для того, чтобы растянуть срок обучения, чтобы каждый ученик продолжал заниматься как можно дольше. Применительно, например, к обучению навыку вождения автомобиля, система Шестова рекомендует: вместо того, чтобы объяснять взрослому новичку сегодня - "это - руль", а завтра "это - дверь", послезавтра - еще что-то, в том же духе, - проводить обучение "в комплексе". Необходимо усадить ученика за руль и дать ему возможность самостоятельно вести машину - но на минимальной скорости, на просторном полигоне, а не на представляющем опасность для жизни студента, преподавателя и других водителей. Сначала, продемонстрировать ученику основные профессиональные тонкости, реально прикасаясь к его рукам, а не просто объясняя ему все в устной форме. А, после этого, дать ему команду (в этот же день): "Давайте проедем двести метров, а затем - повернем налево, а потом - направо". Ко взрослым - устный, поступенчатый подход не применим. Необходимо взять руку человека - в свои и пройти, грубо говоря, по всему комплексу движений, реально позволить ему вести машину, после чего четко произнести: "Это - все! Оглянитесь вокруг, все ведь умеют, интеллектуальный уровень здесь не причем. А теперь - перейдем к отработке деталей". После такой "вводки", все остальные составляющие части и детали процесса вождения, можно свободно "довести". До тех пор, пока все изучается "по частям" - это и является следованием классической модели традиционной системы обучения. До тех пор, пока человеку внушается (или кажется самому), что завтра - все будет сложнее, а послезавтра - еще сложнее, перебороть в себе страх перед изучением нового вида деятельности, ему не удастся. Взрослому человеку очень не нравится напрасно тратить время и ему кажется, что "вот - завтра", наконец-то "поступит такая информация, которую он не сможет безусловно освоить и дальнейшее совершенствование станет невозможным". Вот он ее и ждет, с содроганием, "ну когда же, все усложнится?" Так же чувствуют себя и дети любых национальностей в школе, когда им учитель говорит: "Да это - еще цветочки, перейдете в следующий класс - будут ягодки! Посмотрите у меня!" Что, естественно, создает у большинства учеников стойкий "комплекс неполноценности", который (если его не ликвидировать, хотя бы на примере "удачного обучения" любому другому виду деятельности) они и проносят через всю их сознательную жизнь.

Корр.: Готовитесь ли вы к новым соревнованиям? Какие цели у вас впереди?

Шестов: Организовать новый чемпионат мира по скоростному редактированию текста на компьютере; передать работникам протокольных отделов американского, российского и израильского правительств свои методические "секреты" качественного стенографирования и ускоренной "расшифровки" (подготовки к публикации) речей парламентариев; расширить список учебных дисциплин, к которым можно применить принципы моей системы; "освежить" рекорд мира по азбуке Морзе, по просьбе редактора Книги Гиннесса; опубликовать пособие "Как выучить иностранный язык"...

Корр.: Спасибо за беседу. Вы действительно убеждаете, что мы мало знаем и еще меньше используем наши возможности.